Суть островá - О`Санчес

Мышцы у меня не то чтобы совсем уж чемпионские – но имеются в достаточном количестве, и всегда подкачаны, поэтому я легко, почти без остановок, допер оба чемодана к стоянке такси (решили не строить себе лишних хлопот с мотором и долгой парковкой в аэропорту), а от стоянки к билетной стойке. В чемоданах наши вещи, мои и Шонны, потребные для недельного путешествия. С моей стороны это бритвенный прибор, зубная щетка, несколько пар носков, трусы-футболки, двое джинсов, две рубашки, скакалка, пистолет. Впрочем, пистолет в кобуре, а кобура на мне, под пиджаком, рядом с билетами и документами. А, еще шлепанцы и полотенце. Все. Остальное – предметы первой женской необходимости. Помню, дети уже спали, а я смирно следил, как Ши укладывает вещи. Все шло чудесно, да я не удержался и спросил: не подогнать ли, типа, грузовик, вместо чемоданов? О-о-о, это была коррида! Сначала она меня, мою презренную сущность, окончательно изобличила энергичными эпитетами, а потом добила морально, предметно доказав и показав, что все до единой тряпки жизненно потребны в нашем походе, и что из всех известных в мире женщин, меньшим количеством барахла довольствовалась одна лишь прародительница Ева!

– … и Лилит.

– Что? Ты издеваться, да, измываться надо мною вздумал…

Какие там бандерильи!? А вы бы удержались на ногах, если вам в грудь на всех скоростях врезался бы кружевной бюстгальтер третьего размера? Запущенный яростной рукою практически в упор? Вот и я пал, почти бездыханный… Хорошо еще, что слабеющими пальцами, случайно, зацепился за Ши, за ее локоток; это изменило траекторию моего крушения, и я рухнул на тахту. Тахта у нас прочная, хотя и не очень жесткая, к тому же и Ши, оказавшаяся между нами, самортизировала, самоотверженно и почти добровольно пригасила тяжесть падения моих восьмидесяти трех килограммов…

«Все включено». Это когда помимо номера с обязательной пятизвездочной начинкой, и шикарного набора тупых внутригостиничных развлечений, ты можешь безразмерно пить и жрать трижды, четырежды в день, до конца недели, или покамест не лопнешь. Я всегда из-за этого переживаю, в отличие от Шонны: она себе грейпфрутик возьмет, пирожное, пирожок, помидорчик, свежевыжатый сок, пиалушку с жульеном… Это за целый день! И все, и довольна по уши, и еще перед зеркалом потом скачет как коза, ищет следы целлюлита и ожирения… Там их, следов этих, еще меньше чем от инопланетян, да что толку говорить, «у тебя всегда все хорошо, ты всегда всем доволен, а потом оказывается, что…»

– Ну, что оказывается? Что?

– То, что я недостаточно хорошо выгляжу, и что ты только и зыркаешь своими глазенышами по сторонам… На всех этих… Я за два дня тоже загорю, не хуже чем они. И сброшу лишний вес.

– Ну какой в тебе лишний вес, самой-то не смешно? Здесь, что ли? Или здесь… О… вот тут все очень даже в норме… Вот здесь худеть не надо…

– Ай! Поосторожнее, господин медведь! Мне только синяков на попе не хватало.

– Я и так осторожно. Больно?..

– Нет. Не больно… У-у-м… Пожалуй, ты не медведь.

– А кто? А здесь тоже не больно?

– Ты медвежонок. И очень-очень хороший медвежонок…

Впрочем, мы отвлеклись. Почему я переживаю? Потому что еда – одно из любимых моих удовольствий, а поскольку я не взял с собой ни плеера, ни карандашей, ни красок, то и роль пищевых утех, как минимум, не понижается в этом нашем путешествии за зимним летом… Переживаю и ем, ем и переживаю, что – вон еще сколько всего нетронутым осталось… Но на самом-то деле я не обжора. Все эти жюльены, тортики, грейпфрутики – от всего этого я отказываюсь легко и с гордою душой. Но мясо… После иных казусов, во время нашего отдыха, неопытному глазу несложно было бы спутать меня с гоблином-людоедом. Расскажу на эту тему случай, как я проголодался, вернее, мы с Шонной проголодались.

На третий же день, в полдень примерно, мы с Шонной опять рванули, как и хотели, в очередное пешеходное путешествие вдоль побережья. Сумку с принадлежностями несу я, фотоаппарат – Ши. Все честно.

Городки по Северному тропическому побережью словно бусы нанизаны вдоль бесконечного песчаного пляжа, иногда сливаются один с другим, как Солнечный и Мариано, иногда разделены острым язычками заливов и бухточек…

Путь из Мариано, где мы остановились, в Солнечный – путешествие из простейших: вышел на приморский тротуар и шагай себе на запад, по фигурным каменным плиткам, вдоль кафешек и пляжей, как раз придешь в другой город, так и не коснувшись ногой первозданной поверхности земной… Легко, однако, не сказать чтобы очень уж интересно. Другое дело – из Мариано двинуть в Парадизо, на восток, где тротуары кончаются немедленно вслед за вторым километром пути. А всего этих километров одиннадцать…

Да неужели такие крутые ребята, как мы с Шонной, не отгуляем ничтожные одиннадцать? Играючи! Вот мы и пошли. Идем, такие, лимонаду и противосолнечного крема у нас полно, энтузиазма еще больше. Пляжи – изумительные; даже если они, кое-где, черного песка, это нам нисколько не мешает. Километров за пять-шесть от населенных пунктов, цивилизация почти заканчивается, и начинаются нудистские пляжи, между прочим, запрещенные законом, как противоречащие нормам нравственности праведного нашего государства. А раз запрещены – грешно было бы не нарушить. Ну, Шонна, разумеется, и подбила меня на противозаконные деяния. Сначала я артачился, сказал свое категорическое нет, но на третьем, по-моему, пляже согласился: мужиков на нем практически не было, кроме двух старых павианов-резусов, зато молоденьких телок – целый урожай, с десяток, примерно. Придраться ко мне, на мое согласие, невозможно, хотя Ши и попыталась… Йес, голышом купаться в открытом океане – в этом что-то есть! Единственное только чудится, что сейчас под водой кто-нибудь подплывет и жадно укусит в самое святое… Как будто надетые плавки надежная защита от хищников морских. Но, в остальном, привыкаешь быть голым меж людей – мгновенно, кажется, что именно так и должно быть среди песка и волн… А если что – окунул чресла в охлаждающую воду, или перевернулся животом в дюну – и полный порядок, никто не хихикает по сторонам, и никто не шипит зловеще в покрасневшее ухо… Да, но мне было совсем не в кайф понимать, что какие-то уроды разглядывают, или хотя бы могут разглядывать мою голенькую Шонну… Я утешил себя мыслью, что они стары и некрасивы, эти двое, и что пялятся они на весь цветник, и что никогда в жизни нам с ними не встречаться больше… Моя дорогая и несравненная испереживалась гораздо сильнее, заявив напоследок, что такое несносное животное как я, даже на приличный пляж нужно выводить в штанах и с повязкой на глазах.

– Вот что, вот что ты там такое узрел, что на тебя это произвело такое впечатление?

– На меня произвело? Я узрел?

– Не на меня же! На животе он загорал, бедненький! Артезианскую скважину не пробурил ли, загорая?

– Самая голая ходишь, прелестями виляешь, меня этим компрометируешь перед благонравными девицами, а потом еще и жалуешься.

– То есть, получается, это я виновата?

– Ты, и только ты. И сейчас я тебе это докажу…

– Ричик, ну ты что… Не сходи с ума… Здесь же люди ходят…

– Пусть не ходят, где не следует.

– Нет, я так не могу…

– Что значит – не могу? Надо.

– Кому – надо? Тебе? Пусти…

– Нам. М-моя прелесть… Стоять!..

Секс на открытых просторах в безлюдных местах, пусть даже и с риском поцарапаться о кактус, или быть застуканными случайным прохожим, это… Это – впечатляет, в хорошем смысле слова. Мне, нам – понравилось.

Парадизо ничем не отличается от нашего Мариано, только родного отеля не видать. Ну, мы решили не тратить лишние деньги на лишние калории, посидели в местной кафешке за чашечкой кофе (я – кофе, Шонна – сок), пофотографировались вокруг достопримечательностей третьего и четвертого сорта, и двинулись обратно. И дернул же нас черт «срезать» «ненужную» петлю на обратном пути, пойти не вдоль кривого ландшафта, а напрямик, через невысокую гору… С горки на горку, в какую-то лощинку-лошинку – заблудились! Нет, направление-то мы знаем, конечно: океан и шумит, и временами встает на цыпочки, подмигивает нам разноцветно, да вырулить на дорогу никак не можем, все колючки, трещины в почве, обрывы… И это бы не беда, но – тропики! Солнце – только что стояло на этом вот месте горизонта: ап! – и нет его, ночь кругом! Уличных фонарей – ни одного на пустырях, месяц узенький, ни тепла от него, ни света… Шонне-то хорошо, потому что ей есть к кому обратиться за помощью и пожаловаться, а – мне каково? Влипли крепко, ни вперед, ни назад. С точки зрения Робинзона Круза, проблема смешная и никакая: остановились, приняли горизонтальное положение на более-менее удобном кусочке теплой земли, обнялись – и лежите, дожидайтесь, пока солнце взойдет… Но мы, увы, не робинзоны, а изнеженные бледные росточки городской цивилизации, нам подавай джакузи, ужин, мягкую кроватку в двух метрах от телевизора…